ДВАДЦАТЫЙ СЕЗОН. Нервы, скандалы и победы (5)

Распространённое мнение о Регине Гринберг, как о человеке с трудным, скандальным, вздорным характером, в значительной мере оправдано. Но, ей богу, часто те, с кем ей приходилось иметь дело в различных инстанциях, как бы не понимали человеческого языка и сами провоцировали её на неумеренные резкости. Примеров тому во множестве даёт двадцатый сезон Молодёжного театра.

Ещё в предыдущем сезоне Регина пригласила известного актёра «Современника» Игоря Квашу. На сцене Молодёжного он провёл блестящий творческий вечер. Великолепно читал стихи, особенно Пушкина. Переполненный зал с восторгом внимал замечательному артисту.

До этого три авторских творческих вечера на сцене театра провёл Евгений Евтушенко, приезжавший в Иваново также по приглашению Регины Гринберг.

• 

• 

 Вдруг возникает акт финансовой ревизии облсовпрофа,

в котором выплата гонораров Е.Евтушенко и И.Кваше названа разорением профсоюзной казны.

— Приехали, понимаешь, ограбили профсоюзы, — пыхтел начальник финотдела облсовпрофа.

Размеры гонораров соответствовали ставкам, принятым в обществе «Знание». Профсоюзная казна отнюдь ничего не потеряла, а немало заработала. Никакие доводы не принимались в расчёт.

— Профсоюзам это не нужно, и заработков этих нам не нужно, у меня их в плане нет, — гнул своё начфин, — Вот пусть общество «Знание» и приглашает кого хочет.

— Да, Вы понимаете, что эти люди не поедут к кому попало. Они приезжают в Иваново только потому, что тут есть Молодёжный театр, потому что их приглашает Гринберг! – пытался я объяснить ему суть дела.

— Вот с этой Гринберг и надо вычесть все убытки, — только кипятился он.

Ну, что это такое?!

Регине долго мотали нервы, грозили начётом, в конце концов – запретили впредь выплачивать гонорары. Это означало фактический запрет на деятельность клуба «Театральные встречи» при Молодёжном театре. Ну, как Регине было идиотизм не назвать идиотизмом?

Несмотря на указания первого секретаря обкома партии В.Г. Клюева, к началу двадцатого сезона косметический ремонт клуба закончен не был. Только к концу сентября, с задержкой на месяц была закончена реконструкция репетиционной комнаты. Она превратилась в малый зрительный зал с амфитеатром.

• 

Задержка с окончанием отделочных работ в малом зале была связана с упорным противодействием директора фабрики окраске потолка и стен в чёрный цвет.

— Не позволю в моём рабочем клубе заниматься очернительством! – всерьёз и с пафосом говорила она, привнося идеологическую подоплёку.

Потребовалось не одно совещание, не один скандал и пуды нервов, чтобы добиться учёта специфики театрального зала, театрального света и отсеять идеологию.

 Ещё смешнее вышло с большим зрительным залом.

Когда Регина увидела, что рабочие отделывают стены блестящим пластиком, сразу заголосила. Она поняла, что такие стены станут давать блики, что невозможно будет создать на сцене локальный свет.

Да и вообще – никакого осмысленного театрального освещения с бликующими стенами создать невозможно. Она голосила — её упорно не хотели слышать.

Этот пластик был страшным дефицитом, им тогда отделывали кабинеты только высокого начальства. Сам Клюев широким жестом повелел достать для Молодёжного театра такой пластик, желая произвести впечатление своей щедростью.

К регининским воплям относились, как к проявлению чёрной неблагодарности и продолжали работу. Первая же репетиция на сцене показала, что Регина абсолютно права. Блуждающие блики засвечивали то, что до поры должно оставаться в темноте, и не давали возможности создать нужные световые эффекты.

Помню совещания, на которых Регина употребляла все имеющиеся в русском языке обзывательства. Ничего не помогало. В ответ — только смотрели рыбьими глазами и тихо её ненавидели!

Наконец, вопрос рассматривался в кабинете самого Клюева. Со слов Регины, это выглядело так. Хозяин кабинета, возмущённый и оскорблённый в лучших чувствах, на её: «Я в таком зале работать не буду!», трахнул кулаком по столу и, перейдя на «ты», гаркнул:

— Будешь! Не забывай, что ты коммунист!

Тогда Регина, сделавшись спокойной и тихой, как удав, произнесла:

— А если я начну поучать Вас, как нужно руководить сельским хозяйством, как Вы к этому отнесётесь? Почему же Вы считаете возможным поучать меня, как нужно руководить постановочным процессом? Я сказала, не буду, и не буду!

Клюеву оставалось только убить её на месте.

Поиграв желваками, он направил свой гнев в сторону тех, кто не согласовал с режиссёром отделку зала. В конце концов, он велел всё переделать и облицевать стены так, как хочет Гринберг – деревянной рейкой.

Поскольку уже нужно было открывать двадцатый сезон, и не успевали пропитать эту рейку огнестойким составом, он велел обивать зал рейкой без пропитки. После мероприятия рейку следовало отодрать, пропитать и снова поставить на место. Что и было в точности выполнено.

• 

В юбилейном сезоне Регина должна была воевать чуть ли не по любому вопросу, касающемуся ремонта и программы творческого вечера. 

Затянулись работы по обустройству подходов к клубу и их освещению – совещания, письма, скандалы – наконец, пошла работа.

Потребовалось создание второго выхода из малого зала. Без этого зрителей сюда по нормам пожарной безопасности приглашать невозможно – совещания, скандалы, письма – второй выход был прорублен.

Окраска фасада клуба выполнена была только после нескольких скандалов, писем, кучи нервов.

Но главные проблемы возникли на юбилейном оргкомитете,

созданном по указанию Клюева под председательством первого секретаря горкома партии, при обсуждении программы юбилейных мероприятий.

Этот оргкомитет готов был обсуждать, принимать решения, организовывать изготовление афиш, буклетов, значков, косынок. Но как только речь заходила о творческой стороне дела, у оргкомитета было всегда своё мнение.

Регина предложила начинать юбилейный вечер с «атаки» из «Н.Майорова» и первое отделение посвятить землякам: Н.Майорову, А.Лебедеву и С.Малинкину. Показать фрагменты из соответствующих спектаклей, включая «Памяти друга». Затем провести чествование коллектива, а второе отделение посвятить будущим работам театра.

Начались разглагольствования на тему: так не принято. Принято, мол, начинать с чествования. Потом: «Памяти друга» не уместен. Опять: кто такой Малинкин? Мы ходили с заседания на заседание, писали письма Клюеву, Регина психовала и плевалась. В конце концов победили.

Этот двадцатый юбилейный сезон,

в котором Регине удалось создать малый зал и музей, кардинально преобразить большой зрительный зал, был необычайно нервным. Режиссёр даже загремела в больницу в предынфарктном состоянии.

• 

Этот двадцатый сезон, в котором удалось захудалый фабричный клуб сделать действительно похожим на театр, был одновременно рекордным и на разочарования.

Главным разочарованием было превращение юбилея в официальное мероприятие вместо праздника, о котором мечталось Регине. Впрочем, это надо было предвидеть: или праздник, или высочайше учреждённый оргкомитет.

Через две недели после юбилейного вечера

Регина вывезла коллектив в творческую командировку в Москву. Это было ещё одним делом, которое она провернула под юбилей. Деньги на это выделили.

Целую неделю мы ходили по московским театрам. Главным же было посещение прогонных репетиций «Мастера и Маргариты» в Театре на Таганке. Юрий Любимов готовил этот спектакль к своему 60-летию. 

Наблюдая как он работает со своими ведущими артистами, мы невольно сравнивали его с Региной. Много общего, но в эмоциональности, страстности наша, пожалуй, могла дать фору всемирно известному мастеру.

• 

В.Высоцкий в этом спектакле не был занят, но на одной из репетиций присутствовал, сидел рядом с нами. Регина, которую он сразу узнал, немного пообщалась с ним.

Весь двадцатый сезон работа над «Мозаикой»,

хотя и велась, но от случая к случаю, урывками. Только в конце марта Регина снова дорвалась до настоящей работы. «Мозаика» стремительно стала приобретать цельность и логическую завершённость.

• 

Много работали над переходами от эпизода к эпизоду, над их чистотой по свету, музыке, над интонационными «стыками».

В середине мая поехали с «Мозаикой» в Москву. Играли в редакциях журнала «Юность» и «Комсомольской правды», в клубе Высшей Комсомольской Школы.

На спектакль в Голубом зале «Комсомолки» пришёл автор Андрей Вознесенский. Он горячо одобрил «Мозаику» и снова благодарно обнимал Регину. Эта победа в конце сезона более всего грела сердце режиссёра.

• 

Не смотря на немалые достижения, Регина всё же провозглашала двадцатый сезон сорванным сезоном. Никогда больше ни с какими официальными оргкомитетами она не связывалась.