ВОЙНУ МЫ НЕ ЗАСТАЛИ. Мы только играли в неё (4)

Как все послевоенные дети, мы играли в основном в войну. В Пионерске, где отец мой служил преподавателем в школе морской авиации (1956 – 1961 годы), были все условия для таких игр. Судите сами.

В сосновом лесу в двух шагах от нашего дома были траншеи, вырытые когда-то оборонявшимися немцами. Они, конечно, поросли травой и кое-где кустарником, но для нас, мальчишек, вполне подходили.

Разделившись на две команды, мы прятались в соседних траншеях и закидывали друг друга палками. Стоит высунуться из укрытия, чтобы половчей бросить свою палку в неприятельский окоп, как рискуешь сам получить в лоб летящей оттуда дубинкой.

«…Кто там плачет?

Никто там не плачет.

Просто дети играют в войну»

(из стихотворения Булата Окуджавы)

«Бой» продолжался обычно до первых слёз или первой крови.

Команда, участник которой первым заплачет, либо получит ссадину, считалась проигравшей. Порой сражения были упорными и долгими. Никто не сдавался. Тогда мы соглашались на ничью и заканчивали это опасное занятие, эту игру в войну.

В траншеях и рядом с ними иногда мы даже находили ржавые остатки автоматов. Деревянные их части давно сгнили, остались только железяки. Но всё равно это считалось ценной находкой и для игр в войну вполне годилось.

С противоположной стороны от нашего офицерского общежития были две «развалки».

Так мы называли развалины разбомблённых зданий. Точнее — ещё не разобранные части их первых и подвальных этажей. Вот где было раздолье для игр!

Одни из нас назначались немецкими диверсантами и прятались в закоулках развалок. Другие были «нашими». Их задача была выследить и уничтожить диверсантов. В качестве оружия часто использовались трубочки из стеблей какого-то травянистого растения (названия не знаю). Из этих трубочек мы стреляли ягодами рябины, набирая их полный рот и выдувая в противника.

Или это был штурм Рейхстага. Да каких только игр в войну не придумывали мы! Эти развалки давали бесконечный простор для мальчишеских фантазий.

Однажды, окончив очередное сражение,

ещё разгорячённые и возбуждённые мы вдруг обратили внимание на ос. Вообще-то осы до сей поры не привлекали нашего внимания. Ос было много, но и мы их тоже не интересовали. Ужаленных среди нас не было.

Но тут мы увидели щель под стеной, куда одни осы залетали, а другие оттуда вылетали. И движение это было очень интенсивным. Исхитрившись издали посмотреть в эту щель, мы увидели там множество осиных домиков, прилепленных на разных строительных конструкциях. Осы деловито суетились вокруг.

Назначив ос немцами, один наш «вояка» взял тонкую палку и сунул её в эту щель, да ещё и покрутил её там. Наверное, он повредил эти осиные домики. В следующий момент резко усилилось жужжание и множество ос повалило из щели.

Мы не стали дожидаться, когда вылетят все осы,

а мгновенно поняв их намерения, бросились бежать врассыпную. Я, помню, бежал что есть мочи. «Ай! О-о-й! Ё-о-о! Уй!», — слышал я вскрики ужаленных друзей. В следующий момент все услышали уже моё: «Ух-ех!» и ещё. Меня догнали и ужалили в голову и шею.

Отбежав достаточно далеко и убедившись, что осы больше нас не преследуют, все мы стали демонстрировать друг другу шишки от осиных жал. Никто не избежал мести ос. У меня было два шишкаря, у некоторых — и пять, и шесть. Осы жалят не так больно, как пчёлы. И сами не умирают, и жало они не оставляют, а могут использовать его снова. Шишки наши поболели немного, потом стали чесаться и вовсе прошли. Эта игра в войну надолго запомнилась нам. Больше мы ос не трогали. Ну, их!