Про режиссёра

Гринберг, СВЕТЛОВ, МАЯКОВСКИЙ и другие (3)

«Достигли ли почестей постных, / Рука ли гашетку нажала, / В любое мгновенье не поздно -/ Начните сначала!» …

Эти строки её любимого А.Вознесенского были для Регины Гринберг не просто стихами. Она произносила их как заповедь, как руководство к действию.

Она решилась начать сначала, когда уходила с надёжной и уважаемой должности преподавателя политэкономии социализма. Уходила на зыбкое, зависимое от завклубом, предфабкома, обкома профсоюза, облсовпрофа, а также от актёров-любителей место режиссёра народного театра.

Она фактически начала сначала, когда после успеха «Бани» и других спектаклей по пьесам, пошла на крутой и болезненный разворот театра к поэтическим спектаклям. Достигнув вершин и почестей с «Параболой», она вновь начинала сначала….  

Тогда из театра (как выяснилось ненадолго) ушли почти все ведущие актёры. Причины были разные. Так сложилось. В любительском театре такое бывает.

Регина Гринберг создала в нашем Химинституте студию «Синтез».

Стала ставить спектакль о Михаиле Светлове. По свежей пьесе З.Паперного «Человек, похожий на самого себя».  Она сумела нас, студентов, так увлечь театром, поэзией, Светловым, собой, что мы с готовностью, даже с энтузиазмом, погрузились в работу. Пошли за Региной, забыв про всё на свете.

Пьеса была необычная. Скорее – сценарий для поэтического представления. Гринберг её безжалостно перекроила. Премьера состоялась в октябре 1968 года. Спектакль о Светлове и по стихам Светлова получился энергичным, задиристым и действительно светлым. Мы много его играли. Он был популярен.

Участники студии «Синтез» скоро стали студийцами Молодёжного театра. Нас она считала третьим поколением. Вскоре вернулись её ведущие актёры.  Коллектив возродился и Регина начала с ним работу сразу над двумя спектаклями.

За основу одного из них она взяла самую раннюю, юношескую пьесу В.Маяковского «Владимир Маяковский. Трагедия» — произведение декадентски-бредовое и пижонское. Поставлено и сыгранно он было единственный раз в 1913 году самим автором. В жёлтой блузе и с неимоверным шарфом он эпатировал публику. И эпатаж этот был самоценен.

 Но она считала всё, вышедшее из-под пера Маяковского, — гениальным.

После «Параболы» ей были не страшны никакие сложности. Она была уверена, что нужно только найти ключи, театральный эквивалент и все убедятся в гениальности этого творения Маяковского. В этом видела свою миссию, и только такой уровень задач признавала достойным себя.

Она соединила этот опус с фрагментами из гораздо более зрелой поэмы «Про это», прелюдиями М.Таривердиева, пантомимой. Партию Маяковского исполнял, конечно, Станислав Малинкин.

Я — свидетель и участник этой работы. Могу сказать, что отдельные номера, которые были доведены до более или менее законченного вида, производили сильное впечатление. Они на ура принимались публикой, когда мы исполняли их на творческих встречах в различных аудиториях.

Гринберг фонтанировала идеями.

Она обожала Маяковского, она и сама была прекрасна! Не уверен, что у неё было сколько-нибудь законченное видение всего спектакля, но это – не впервой. Возможно, ей опять пришлось бы в поисках озарения слоняться по московским бульварам. Но – кому какое дело!

Второй спектакль, который она начала тогда же в 1968-ом, назывался «Были и сказки». Он был построен на хронике жизни М.Горького в предреволюционную пору и его произведениях, написанных в это время. В частности – «Русских сказках».

Ради них-то всё и затевалось. Эти «Русские сказки» были совершенно (и намеренно!) забыты. Мало кто о них знал, в отличие от хрестоматийных «Сказок об Италии» Они были так остроумны и злободневны, что дух захватывало.

В 1968 году каждая строчка горьковских сказок воспринималась как нечто пугающе смелое, суперсовременное, имеющее ввиду именно нашу жизнь. Регина чередовала сказки с «Песней о буревестнике», «Песней о соколе», «Легендой о Данко», фрагментами из романа «Мать», пьес, хроникой арестов Горького в царской России, «привязывая» их (сказки) к тому времени.

Не представляю, как должны были бы изворачиваться идеологические блюстители, чтобы не принять этот спектакль. Хотя никакие «привязки ко времени» не делали «Русские сказки» менее актуальными.

Регина «вытащила» Чёрта

из рассказа «О писателе, который зазнался» и сделала его ведущим спектакля. Стас Малинкин, многолетний романтический герой, с удовольствием нацепил рожки и хвост и летал над сценой на канате, расставляя акценты сатанинским смехом.

Стас Полунов в белом обтягивающем трико с блеском изображал «истребителя живых существ» Оронтия Стервенко. Юрий Разин тоже в трико, но в чёрном был «начальством» и важно гарцевал на «ретивом коне», состоящим из двух студийцев. Владимир Фирсанов то с балалайкой, то с гармошкой был русским Ванькой, терпящим унижения, но хитрованом.

Вообще эта работа была весёлая, необычная, неожиданная до хулиганства по приёмам и выразительным средствам. Очень серьёзная по поднимаемым темам, уровню разговора. Казалось, что получается нечто действительно значительное. Стас Малинкин говорил тогда знакомым, что скоро в Молодёжном театре будет спектакль ещё лучше «Параболы»!

В феврале 1969-го Центральное телевидение

выпустило часовую передачу об Ивановском молодёжном театре и его режиссёре Регине Гринберг. Были фрагменты из «Параболы», светловского спектакля, новых работ по Маяковскому и Горькому (конечно, без сказок).

В мае того же года состоялась гастрольная поездка в Ярославль, где игрались и сказки. Публику завели до истерики. В июне поехали в Плёс.

Это были традиционные и любимые Региной гастроли.  В окрестных Домах отдыха и сельских клубах играли концертный вариант «Былей и сказок», но главное  — подготовили и сыграли премьеру «Озы». Фрагмент «Параболы» превратился в самостоятельный одноактный спектакль.. Регина говорила, что такое возможно только в Плёсе, что там особая атмосфера, позволившая сделать новый спектакль за две недели.

В октябре 1969 года состоялись гастроли Молодёжного театра в Ленинграде.

Играли в зале Ленинградского Дома работников искусств на Невском. Первый акт – «Оза», второй – полуторачасовая программа из «Былей и сказок».  

После этого ленинградские деятели искусств смотрели на Регину Гринберг круглыми от изумления глазами. По ленинградским понятиям это был аттракцион неслыханной смелости. Банкет, где Регину славословили напропалую, продолжался почти всю ночь.

Вскоре произошло ещё одно знаменательное событие.

В Молодёжный театр пришёл Булат Окуджава.

В Иваново тогда приехал целый десант писателей и поэтов. Окуджаву мы пригласили к себе. Едва войдя в клуб, он заявил: «Я написал песню, посвящённую чехословацким событиям, и вам её покажу».  Песня была такая:

                   Лежать бы гусаку в жаровне на боку,

                   Да, кажется, немного пофартило старику.

                   Не то, чтобы хозяин пожалел его до слёз,

                   А просто он гусятину на завтра перенёс….

Мы ржали, как оглашенные: Гусак после ввода в Прагу войск стал там главным начальником. Пел Булат и другие свои песни. С Окуджавой и его друзьями мы допоздна сидели, общались, пели….

Булат Окуджава в Ивановском молодёжном театре, 1969 год

Окуджава совершенно очаровал нас. А когда мы пришли проводить его на поезд, сказал, что Иваново, благодаря нашему театру, оказалось тем городом, куда ему хочется вернуться.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *