ЕВТУШЕНКО. Счастливые дни и первое поражение (6)

Рассказывая в одной из предыдущих статей о множестве премьер и достижений пятого пятилетия Молодёжного театра (1977-1982 гг.), я не упомянул, что этими премьерами отнюдь не исчерпывается вся творческая работа, которая велась тогда. Было ещё много работы, не доведённой до результата. Были не только победы, но и поражения. Например, на полном ходу была остановлена работа над поэтическим представлением по поэме Евг. Евтушенко.

Это – поистине драматическая история, которую стоит рассказать.

Совет поставить спектакль по Евтушенко нам дали весьма компетентные московские доброжелатели ещё в 1974 году. В это время у театра обострились отношения с местным руководством.

«Если у вас в репертуаре всё Вознесенский да Окуджава, то на что же вы рассчитываете? Обязательно должны быть имена более милые слуху партийных и комсомольских секретарей», — сказали они и стали думать, какое имя действительно помогло бы нам наладить отношения с начальством. И тут один театровед вдруг воскликнул:

«Возьмите Евтушенко! Вот, кто всегда будет в порядке. Посмотрите: у него скоро творческий вечер в Колонном зале! Кому ещё из поэтов такая честь оказывается у нас в стране?!»     

Регина Михайловна загорелась этой идеей.

Концертную программу по Евтушенко она делала ещё с первым поколением своих артистов, тогда посылали приглашение автору приехать на премьеру, но он не смог. В «Памяти друга» тоже был целый эпизод по его стихам.

Делать новый спектакль – возможно, но долгая история. А вот если попытаться пригласить Евтушенко в Иваново! Буквально на следующий день она пустила пробный шар в разговоре с кем-то из ответственных товарищей и, к своему удивлению, получила полную поддержку.

Она начала действовать.

Е.Евтушенко, как она поняла, много слышал о ней и нашем театре и втайне завидовал Вознесенскому и Окуджаве, по произведениям которых Регина уже поставила спектакли. Он обрадовался, что наконец-то дошла очередь до него, и быстро согласился приехать с творческими вечерами.

Началась подготовительная работа. На совещаниях в инстанциях обсуждались все детали пребывания Е.Евтушенко в городе, начиная от торжественной встречи на вокзале….

Регина не обратила внимания, что анонсированный в телепрограмме творческий вечер Евтушенко в Колонном зале так и не состоялся. Как потом выяснилось, он послал в ЦК очередную телеграмму протеста, за что и был, как он сам нам говорил: «ласково причёсан».

В тот раз Евгений Александрович возвысил голос против ареста Солженицына. Вечер в Колонном зале отменили, а больше никакого шума устраивать не стали.

Волны в Иваново дошли не сразу.

Только за несколько дней до его приезда, по личному, как говорили, указанию первого секретаря обкома партии В.Г.Клюева подготовительные совещания прекратились, и официальные инстанции устранились от встречи и приёма ставшего опять опальным, бывшего почти правительственного поэта.

• 

• 

С нами на вокзал в феврале 1975 года пришёл только один работник обкома комсомола, то ли зав., то ли зам.зав. отделом пропаганды. И была ещё «Волга» из того же обкома комсомола.

В дальнейшем о наличии в городе Иванове властей вообще Е.Евтушенко мог только догадываться. Даже «Волга» потом пропала, и нам приходилось вызывать такси, чтобы куда-нибудь доставить гостя.

Конечно, всё это были пустяки и мелочи.

Евгений Александрович провёл при переполненных залах три великолепных творческих вечера. Всякий раз это была совершенно новая программа. Он сам подчёркивал, что не повторил ни единой строчки. Он был в абсолютной форме и был прекрасен.

• 

• 

• 

Режиссёр и мы считали счастливыми эти несколько дней общения с замечательным поэтом и ярким, интересным человеком.

Но попытка Регины Гринберг по совету знающих людей наладить при помощи Евгения Евтушенко отношения с ивановским начальством оказалась, мягко говоря, не состоятельной.

Когда Е.Евтушенко опубликовал поэму «Ивановские ситцы»,

на которую вдохновился во время приезда в наш город, Гринберг включила в план спектакль по этой поэме. И в 1978 году после премьеры «Мозаики» приступила к постановке.

Мы репетировали несколько эпизодов, больше всего тот, который был посвящён революционерке Ольге Генкиной. Эту роль она дала Наде Романовой. Во всю шла работа над художественным оформлением спектакля. Регине виделись ниспадающие волнами разноцветные ситцы, как обязательный образ.

В строительном отделе фабрики по чертежам нашего завпоста Геннадия Леонидовича Баданова были изготовлены специальные деревянные барабаны со смещённой осью, которые при вращении должны были обеспечивать «волну». Их уже вывесили над сценой. С помощью главка «Ивхлоппром» было приобретено немало разноцветного ситца.

Репетиции шли полным ходом,

когда последовала команда остановить работу. Скомандовал лично Клюев, хотя с Региной говорили, разумеется, другие люди.

Клюев и так-то плохо относился к Евтушенко, а после публикации стихотворения «Москва-Иваново», просто рвал и метал. Он потребовал от ивановских журналистов написать достойный ответ клеветнику.

Но прежде появился и стал ходить по рукам самодельный «Ответ Е.Евтушенко»,

сочинённый каким-то местным остряком. Эта не очень умелая, но злая политическая пародия на столь обожаемую В.Г.Клюевым действительность наделала много шума. Чекисты сбились с ног, вылавливая её экземпляры и наказывая распространителей.

Регина, которой до сих пор удавалось отстоять своё право делать то, что она считала нужным (так было с «Баней», с «Замком надежды», с «Памяти друга», с программой вечера в честь двадцатилетия), и тут пыталась начать борьбу.

Она говорила: «Что, разве Евтушенко запрещённый у нас в стране автор? Ленину не нравился Маяковский, но разве он его запрещал? Я делаю спектакль, и сдавать буду театральный спектакль! Вот когда увидите спектакль, и он вам не понравится, тогда – скажете».

На неё смотрели рыбьими глазами и не воспринимали её аргументов. Она хорошо знала, что означает этот рыбий взгляд. Обладатель такого взгляда как бы говорил: «Решение принято. Принято не мной, а тем, с кем бесполезно спорить. Я только исполнитель. Со мной тоже спорить не надо. Не тратьте время и нервы». И она сдалась.

И остановила работу.

Всю оставшуюся жизнь её терзало это поражение, эта её сдача. Это стало большим ударом по её здоровью, чем любая затяжная и суровая борьба, в которой она чувствовала себя в своей стихии. Именно тогда стали особенно частыми гипертонические кризы и длительные отсутствия режиссёра в театре.

•