ФРУНЗЕ, ТУХАЧЕВСКИЙ, ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА (6)

В моих историях о приключениях бабы Сони я приводил её слова о Мише, который «всегда был левых взглядов». Его увлечение историей не могло обойтись без штудирования классовой теории развития общества К.Маркса. Иначе говоря, исторического материализма. И без того критический настрой деда по отношению к реалиям царской России нашёл теоретическую опору. Приход к власти большевиков он воспринял, как закономерность и неизбежность.

Разгульную вольницу, пьянство, самоуправство, шальную стрельбу, разруху и прочее И. Бунин описал, как «Окаянные дни». Дед же относился к этому философски, как к временным явлениям. Большевиков в душе приветствовал и надеялся на перемены к лучшему.

В Иваново-Вознесенске он направился прямо

к тогдашнему председателю губисполкома М.В. Фрунзе и заявил, что хотел бы служить новой власти.

Сначала Фрунзе стал расспрашивать: с чего это он, дворянин, старший офицер решил служить власти трудящихся? Дед пояснил, что никакой собственности у него нет. Стало быть, ему нечего защищать и никакой обиды на новую власть у него быть не может.

Кажется, самому деду этот аргумент казался весомым. Но дело было, конечно, не в этом. В дальнейшей беседе Фрунзе смог оценить подкованность деда по части анализа общественно-исторических процессов, приведших к революции. Такие познания в марксистской теории он редко встречал у кого-то из своего окружения.

Дед произвёл впечатление и вскоре был назначен губернским инспектором Всеобуча. Он вступил добровольцем в Красную армию. Написал заявление и был принят в ВКП(б). Рекомендовал его лично Фрунзе.

Всеобуч был создан для подготовки мобилизационного резерва

для Красной армии. В разгоравшейся тогда Гражданской войне Всеобуч сыграл заметную роль. Руководили занятиями инструкторы. В основном — бывшие младшие офицеры и унтер-офицеры старой армии. В обязанности же губернского инспектора входил надзор за организацией занятий и выработка рекомендаций по их улучшению.

Параллельно деду предложили преподавать обществоведение на пехотных курсах красных командиров. Нужда в квалифицированных преподавателях была большая. Это стало вторым постоянным его занятием. Свой педагогический стаж он отсчитывал с сентября 1918 года.

М.В. Фрунзе вскоре покинул Иваново-Вознесенскую губернию. Его ждали более важные дела. Усердие и эффективность ивановского губинспектора были замечены в Центральном отделе Всеобуча. И с начала 1920 года он стал уже окружным инспектором со штаб-квартирой в г. Смоленске.

В автобиографии дед пишет, что имел чин командира корпуса. Мне рассказывал, что это была фактически генеральская должность. Когда он приезжал со своими инспекциями, его порой встречали с почётным караулом и оркестром.

Бывал он и на фронте для оценки действий бойцов Красной армии –

выпускников курсов Всеобуча. При этом иногда ему самому приходилось принимать командование, как старшему по званию. Когда он видел растерянность и замешательство командиров или же просто их отсутствие там, где требовалось.

Помню, к 40-летию какого-то сражения Гражданской войны в «Известиях» была помещена большая статья. Она вызвала у деда негодование массой неточностей и искажений. Он там был лично и всё видел воочию. Более того, сам в этом участвовал. Дед написал большое письмо в редакцию о том, как было на самом деле. Получил короткий ответ, что письмо передано автору статьи для учёта в дальнейшем.

С какого-то момента командующим округом, где служил дед, стал М.Н. Тухачевский.

Дед говорил, что он фактически был помощником Тухачевского по Всеобучу. Отношения с командующим у него сложились хорошие, уважительные.

Не знаю, куда бы это всё зашло, если бы не «сюрприз» смоленского начальства. Дед уверял, всё дело в том, что у новых советских начальников было желание расставить кругом побольше своих людей. Это относилось и к должности окружного инспектора Всеобуча. Дед, конечно, их человеком не был. Он держался независимо. Занимался своими военными делами, а всякая гражданская сволочь ему была не интересна.

И вот, вернувшись из очередной инспекционной поездки, дед узнал, что вычищен из партии. Тогда же проводились чистки. В партийной организации, к которой он был приписан, чистка была в его отсутствие, а нужно было присутствовать лично. Его исключили, как не прошедшего чистку.

Он служил новой власти верой и правдой, все свои знания и опыт отдавал Красной армии. А ему сообщили об исключении из партии со злорадством и высокомерием. Разговаривали, как с классово чуждым элементом.

Его характер взыграл, он написал рапорт об увольнении с должности.

Его уговаривали все, включая Тухачевского, не горячиться. Конечно, всё было решаемо. И перенос для него сроков чистки, и восстановление в партии, и улаживание отношений с советскими органами.

Но он, как когда-то, не показал никому своих слёз. Не стал подавать прошение о восстановлении в партии. Не забрал рапорт об увольнении.