3. Политическая история

После смерти мужа Софья Михайловна с дочкой продолжала жить в одной квартире с Шурочкой и её маленьким сыном. Происходившее за стенами квартиры всё больше пугало и удручало их, всё меньше они понимали, что за страсти бушуют в городе. Кто что хочет? Что это за партии? Кто за что выступает? Куда это всё придёт?

— Одно время к нам стала приходить некая дама, — рассказывала баба Соня, — ей нравилось у нас: чайку попить, поболтать, сыграть в лото.

И вот как-то эта дама вдруг интересуется: «Ой, я всё время позабываю у вас спросить: вы какой партии принадлежите?»

Мы с Шурочкой говорим: «Какой партии? Зачем… партии? Мы никакой партии…»

Эта дама воскликнула: «Ка-а-ак??» — и всплеснула руками. «Вы не принадлежите никакой партии?! Что вы! Как это можно в наше время?! Сейчас все непременно принадлежат какой-нибудь партии. Такие события! Как же можно быть в стороне! Нет, вам обязательно нужно вступить в партию!»

Мы говорим: «Так мы не знаем в какую партию вступать».

Она опять воскликнула: «Ка-а-ак??» — и опять всплеснула руками. «Ну, конечно, в партию кадетов! Только в партию кадетов. Все интеллигентные люди вступают именно в партию кадетов. Это замечательная партия как раз для интеллигентных людей. Что вы! Как можно сомневаться! Милюков – душка!»

Баба Соня так забавно изображала эту даму с её восклицаниями, что все, кто слушал этот рассказ, не могли удержаться от хохота.

— И вот теперь в каждый свой приход она стала агитировать нас вступить в партию кадетов. В конце концов, мы с Шурочкой решили и впрямь податься в кадеты. А то, думаем, что же мы, как дуры-то!

А тут, как на грех, Миша с фронта приехал….

Миша – подполковник Михаил Иосифович Снитко – муж Шурочки (мой дед). Он периодически по делам службы приезжал в столицу. Строительство требовало материалов, финансирования, да мало ли чего.

— Миша ведь всегда был левых взглядов. Он одно время даже посещал какой-то тайный кружок. Но порвал с ним, когда понял, что там склоняются к террористическим методам. Их потом арестовали. Хорошо, что Миша уже давно от них ушёл.

А теперь он, когда приезжал, то прежде всего выяснял: где какой митинг и не выступает ли где-нибудь Троцкий? И старался туда обязательно попасть. Домой уж потом….

Троцкого он особенно ценил. Говорил, что это — блестящий оратор….

Надо сказать, что, когда я слышал этот рассказ бабы Сони (в начале 1970-х), о Троцком в учебниках и СМИ не было принято вспоминать, кроме, как об «иудушке». Его роль в подготовке революции, несомненный ораторский талант и огромное количество произнесённых речей в межреволюционный период не упоминались. Мой дед покинул этот мир в 1967-м. Много лет он преподавал историю.  О Троцком я слышал от него исключительно, как об «иудушке». Эта часть рассказа бабы Сони, в которой оказалось, что дед когда-то очень ценил Троцкого, стала неожиданной для меня.

— И вот Миша вдруг явился домой. Радости Шурочки, да и моей не было конца. Мы не знали куда его посадить, как накормить… И когда он уже чай пил, я сказала: «Миша, а мы с Шурочкой решили записаться в партию кадетов».

О-о-о! Что тут началось!

Нижнюю губу кусает, над верхней усы растопорщились, глаза бешеные… «Вы, Софья Михайловна, можете записываться куда угодно. Это ваше дело! Но если только… моя жена… вступит в партию кадетов…, я немедленно с ней развожусь!»

Мы бросились его уговаривать: «Миша! Миша! Успокойся. Что ты так разволновался! Если ты не хочешь – не будем. Ни в какую партию не станем вступать. Мишенька…». На силу угомонили. Но дурами он нас всё-таки назвал, кажется.

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Когда большевики взяли власть, вышли из войны и распустили армию, Миша с Шурочкой, Сонечкой и детьми перебрались в Иваново-Вознесенск, где было много родни.

Новая власть, разумеется, и не думала платить Софье Михайловне пенсию за мужа-полковника. Пришлось ей применить навыки, полученные когда-то в гимназии. Она нашла место учителя музыки и французского языка в каком-то вспомогательном интернате. То ли для слабовидящих, то ли для слабослышащих. Там и трудилась.

Зарплата была небольшая, стажа тоже вышло маловато. Выслужила она минимальную пенсию.

Живя в семье внучки (в начале 1970-х), баба Соня комплексовала, что слишком мал её вклад в семейный бюджет. Всего 30 рублей. Поэтому всячески старалась быть полезным человеком: помогала в уборке, стирке, глажке, мытье посуды. В последние годы посуду за ней приходилось перемывать, бельё переглаживать. Делали это так, чтобы она ни о чём не догадывалась, конечно…

Как-то, в очередной раз приехав в Мытищи,

я застал дома общее возбуждение и веселье. Оказалось, что только что была почтальон, которая принесла бабе Соне пенсию. И выдала 45 рублей!

Смущаясь, Софья Михайловна вернула 15 рублей: «Вы ошиблись. Моя пенсия 30». На это почтальон бодро и тожественно сказала: «Нет, бабушка, теперь вы будете получать 45! Решением партии и Правительства пенсию вам повысили».

Тогда как раз подняли минимальную пенсию.

От неожиданности и такого торжественного тона письмоносицы, баба Соня растрогалась, растерялась и не нашла ничего лучшего, как пробормотать со слезой в голосе то, что лезло тогда в уши из всех щелей: «Спасибо родной коммунистической партии и лично товарищу Леониду Ильичу Брежневу».

Этим она и вызвала такую весёлость домочадцев. Подобной высокопарности от неё не ожидали. Впрочем, и себя-то она тогда немало удивила.

«Ага, баба, перековалась! Где твои кадеты? Попроси у них: много ли они тебе прибавят? Душкой-то оказался не Милюков, а Брежнев!».

Острот по этому поводу было сказано тогда немало. Бабе Соне и самой было смешно. Я видел, как подрагивали её плечи от беззвучного смеха.